"Оставь меня в раю средь любви, средь печали - я все тебе спою, что узнаю о нем." (с)
Название: содержит спойлер, и потому заменено на Перепутье
Жанр: вероятно, романс
Размер: мини
Заказчик: -
Время действия: зима за два года до начала 1 главы
читать дальше* * *
Это начинается зимой, вместе с укутывающими замок по утрам холодами.
Ты не можешь сказать точно, что именно происходит, но ходишь, будто в тумане, глядя на все со стороны и силясь снова ощутить себя внутри событий. Каждый прожитый миг отчетливо яркий и острый, наполненный невозможно четкими ощущениями – что-то похожее было в детстве и давно забылось, а теперь вдруг обрушилось снова, и ты не понимаешь даже, радует тебя это или пугает.
Можно было бы поверить, что ты, как воздушные маги, чувствуешь предвестия будущего, но ты не воздушный маг, а, значит, такого не может быть. Тем не менее, когда несколько дней спустя на занятиях вдруг объявляется новенькая и решительно садится у всех на виду, не стесняясь, ты смотришь на нее и прикусываешь губы, пряча улыбку. Тебе было известно, что что-то грядет – оказалось, грядет она, ходячая смелость и настойчивое тепло в обращенном к каждому взгляде.
Тебя это радует.
Ты наблюдаешь за ней день за днем, и ощущение грядущего не уменьшается – лишь нарастает все сильней, сбивая с толку. На нее приятно смотреть – это то, что ты знаешь наверняка – и ты смотришь, не гадая и не думая, привычно находя ее взглядом при каждой встрече и наслаждаясь возможностью просто смотреть. Узнавая о ней все больше и больше.
Очень скоро ты выучиваешь, что у нее цепкий взгляд и открытая улыбка, от которой будто шибает волной тепла – так, что можно только стоять в стороне и, замерев, провожать прикипевшим взглядом. Что у нее крепкая и решительная хватка, и тебе очень странно понимать, что она сильная – очень сильная, не по-женски, при всей ее кажущейся мягкости и округлости. Тебе кажется, что ты восхищенно стекленеешь от одного только осознания, что можно быть таким сильным – внутренне – как несгибаемый монолит, в замке с ней некому в этом сравниться. Ты думаешь о том, что еще долго будет некому.
Она улыбается кому-то, фыркает, щуря глаза, а тебя завораживает мысль, что она может взглядом гнуть деревья, наверное, если захочет. Ты не знаешь, известно ли ей об этом. Наверное, нет. Ты наблюдаешь за ней из дальних углов, засев там в тихой засаде, чтобы никто не мешал, смотришь на нее, как восхищенный зритель на сцену – тебе кажется, что тебя невозможно заметить. Ты не хочешь, чтобы тебя замечали – достаточно просто смотреть. Ее смех, адресованный кому-то, говорит тебе – смотри, такое тоже бывает – и ты сидишь и проникаешься этим чувством до кончиков пальцев, вместе с уверенностью, что именно это и требовалось понять.
Тебе ничего не нужно, кроме этого чувства и этой уверенности. Мир и так повернулся совсем другим ракурсом только от одного того, что, оказывается, в нем есть – она. Ты соглашаешься признать, что сила, подобная ей, существует, что талант, подобный тому, которым она владеет, восхищает и привлекает тебя, и что если тебе и хотелось бы от своего пути и своей жизни чего-нибудь, так это стать в будущем хотя бы десятой долей того, чем она является уже сейчас.
Ты признаешь все это, но гнетущее подспудное беспокойство предвестий и яркость ощущений от этого не уменьшаются. И у тебя нет идей о том, что нужно сделать. Чего от тебя хочет мир, если не этого.
Твои сны теперь, как давно привычный хаос, который вдруг взялся взламываться в непривычную сторону – просыпаясь каждое утро, ты тратишь несколько минут на то, чтобы вспомнить, кто ты и где находишься, и осознать, что ни одно из приснившихся тебе чувств не может быть истинным. Осознания даются все тяжелее с каждым прожитым утром, и в один из дней ты вплотную подходишь к грани, за которой, как ты знаешь, нестабильные маги выбирают верить в несуществующее, отказавшись от тусклой реальности. Ты признаешься себе, что неподвластные разуму сны довели тебя до границы безумия, а еще в том, что ты – нестабильный маг.
Разговор об этом с мистером Драко ни к чему не приводит.
- Нестабильность – это когда видишь то, чего не существует, - задумчиво говорит он, и тебя угнетает твоя неспособность назвать по имени то, что мерцает в его глазах. – А не когда видишь то, чего другие не видят. Разве ты можешь точно сказать, что это первое, а не второе?
Ты не можешь сейчас сказать точно вообще ничего. Ничего, кроме того, что тебя разрывает на части ощущением, которое ты не в состоянии даже определить, и что еще немного, и ты согласишься на что угодно, лишь бы узнать, как от него избавиться.
К остальным учителям ты не идешь – они тебе сейчас и вовсе не помощники.
Однажды – об этом никто не знает, и незачем никому знать – ты тайком приходишь ночью к школьному памятнику, чтобы спросить о том, о чем нельзя спрашивать магов Воздуха, познавших вечность. Но, по логике вещей, тебе не дано слышать будущее, и поэтому ты приходишь спросить у того, кому дано знать его наверняка – и к гоблинам все негласные запреты и ограничения.
Ты ничего не успеваешь сказать, еще только подбирая слова, а он смотрит тебе в глаза, уже все про тебя зная, и удивительно, но в его взгляде нет ни насмешки, ни злости на никчемных молодых магов. Тебе почему-то кажется, что должна быть – ты сейчас ничем не лучше, чем был он, когда перешагнул свою грань – но, видимо, за этой гранью все становятся противоположностью, а, может, ему просто действительно дано знать истину наверняка. Он молчит, мистер Уоткинс – Джеральд – у тебя язык не поворачивается говорить ему "мистер", он выглядит младше тебя, и ты ловишь себя на дурацкой мысли, что, должно быть, с ума ведь сойти можно – живя вот так, глядя из смерти в жизнь каждый день на таких, как вы все.
- Это правда, - наконец произносит он, негромко и мягко, и ты на миг столбенеешь от того, что отчетливо различаешь в его взгляде сочувствие. – Все, что ты видишь – хоть и думаешь, что магам твоей стихии не дано видеть – правда.
Это не может быть правдой, потому что твои сны полны чувств, которые ты и не мечтаешь когда-нибудь испытать, а некоторые и не жаждешь испытывать.
- Не верю, - искренне отвечаешь ты. – Мне снятся сны обо мне, но это не я. Я там… - ты задумываешься в попытке подобрать нужное слово, – слишком…
- …в центре внимания? – Джеральд фыркает. – Страшная штука – сила. Страшно, когда на тебя равняются. Когда приходится быть ориентиром. Когда не имеет значения, хочешь ли этого ты.
Ты долго смотришь на нетающие снежинки на его рукаве.
- Я не хочу, - шепчешь, наконец, все еще надеясь, что он скажет тебе что-нибудь, что поможет примириться с видениями.
Но Джеральд только переводит взгляд вверх, и ты понимаешь, что он вот-вот вернется в свою дымку, и разговор кончится.
- Она кажется тебе сильной? – догоняет тебя в спину его вопрос, когда ты уже уходишь.
Отвечать глупо – ответ слишком очевиден. Она уникальный маг.
- Но она всего лишь ступенька к тому, чем станешь ты, - ровно говорит Джеральд. – Ты – намного больше. Есть много вариантов будущего – я вижу их все, в твоих снах лишь отголоски некоторых, но для каждого из них есть своя реальность, в которой он – правда. Ты не знаешь, какой вариант достанется твоему миру, но, пока тебе показывают их все по очереди, ты можешь выбирать, в каком мире жить. Ты на перепутье, и боишься выбрать себя, ты цепляешься за то, во что привычней верить, а перепутье бьется с размаху в твои сны, потому что еще немного, и выбирать станет поздно.
Ты не понимаешь, о чем он говорит, уцепившись за первую же фразу. Она не может быть ступенькой. Она...
- Она – отражение тебя, - шепчет Джеральд, глядя тебе в глаза – от его взгляда у тебя мурашки ползут по спине, и ты, кажется, понимаешь, почему не стоит лишний раз лезть разговаривать с мертвыми магами. – Вы, маги одной стихии, выбирающие друг друга, всегда одинаковы в своем страхе – вы боитесь посмотреть на себя и увидеть больше, чем тень в углу комнаты. Она – такая, как есть, со всем ее величием – твое отражение, уменьшенное во много раз. Научись видеть себя или смирись с неизбежностью, и перепутье закончится, а будущее уйдет из твоих снов.
Разговор выматывает тебя так, что на следующий день ты впервые не идешь на занятия – просто вообще не выходишь из комнаты, предпочтя одиночество. Ты прокручиваешь в голове слова давно умершего мага, запутываясь все сильнее в хитросплетениях возможного смысла, и теперь ты пытаешься представить ее рядом с тобой – но даже само предположение об этом звучит слишком смешно, чтобы быть правдой. Ей определенно нечего делать здесь – такие женщины, как бриллиант, находят себе ту оправу, которая оттеняет их по достоинству.
Ты криво усмехаешься, поймав себя на этой мысли – ты впервые прямо проговариваешь, что она слишком хороша для тебя. Но это правда – она не для таких, как ты.
Вы сталкиваетесь назавтра в гостиной, случайно, она разговаривает с Натаном и Домиником, сидя на полу рядом с их шахматным столиком, и у нее бесподобно красивые руки. Она смеется в ответ на какую-то шутку Доминика, пряча лицо в ладонях, ее плечи вздрагивают, Дом бросает на нее теплые взгляды, он очевидно смущен – ты не слышишь, что она наговорила ему, но предполагаешь, чего стоит смутить самого вменяемого из старших магов школы. Ты не знаешь только, откуда она взялась здесь – такая – свалилась вам на головы, и что делать тебе, если от ее смеха, кажется, веет физически ощутимым теплом. Если ты смотришь на то, как ее пальцы машинально теребят цепочку на шее, скользя по вырезу блузки, и почти наяву видишь, как ее грудь тихо вздымается в полумраке, когда она спит, уютно устроившись рядом с тобой.
Она кажется уютной – вся, и к этому невозможно быть готовым. Наверное, учитель прав, и ощущение уюта, возможное и почти свершившееся, для неприкаянного стихийного мага, привыкшего выживать, всегда будет, как удар под дых. Ничто не вышибает так сильно, как чувство, что где-то рядом, неотъемлемое и безоглядное – твое, пусть оно никак не может быть твоим, но ты чувствуешь, что – твое, будто в нем часть тебя, и ты уже согласен любить и не способен отказаться от этого.
Ночью ты закрываешь глаза, в полудреме ощущая губами бархатистое тепло ее кожи, с наслаждением запуская мысленно руки в локоны ее иссиня-черных волос. Это похоже на самоистязание, потому что ты помнишь, что все это – фантазия, которая, может, и стала бы правдой, но ты понятия не имеешь, каким образом. Джеральд сказал – вариантов будущего немало, и каждый из них правда в каком-то из миров. Если это так, то ты отчаянно хочешь выбрать мир, в котором ее близость может быть вот такой – естественной и неотъемлемой. Вот только даже в фантазиях ты не можешь представить себе, кем тебе надо быть, чтобы она и вправду могла бы быть рядом.
Ты проваливаешься, наконец, в сон, измучившись мыслями, и он подхватывает и несет тебя в очередные миры, и сегодня ты видишь в них могилы. Не понимая, кто там – ты, она или кто-то, очень-очень вам важный – ты понимаешь лишь то, что миров с могилами великое множество, и что почему-то и от вас тоже может зависеть, кто в них окажется. И окажется ли кто-нибудь.
Круговерть ускоряется, а потом все вдруг будто обрушивается в тишину совсем другого видения. Там ты видишь ее лицо – более округлое и мягкое, чем сейчас, и совсем другую улыбку – она никогда так не улыбалась на твоей памяти. Она склоняется – теперь ты видишь и это – над колыбелью в темноте спальни, тихо воркует, уговаривая, покачивая, у нее полные руки и от нее веет тихим счастьем, уверенностью и покоем, незыблемым, неопровержимым, без тени сомнений.
Она знает, что за ее спиной – ты.
Ты – это тот тыл, на котором зиждется не только она, та, кого ты считаешь сильнее себя в порядки раз, но и ваш ребенок – Мерлин, у вас могут быть дети. Ты отводишь прядь волос с ее шеи и тихонько касаешься губами обнаженной кожи, она фыркает и трется виском о твой висок, протянув палец к разглядывающему вас во все глаза малышу. От нее пахнет молоком и теплом, и это странно до боли и непривычно – осознавать, что ты на самом деле сметешь любого, кто посмеет нарушить ваш мир, и при этом, что каждое мгновение здесь – как священное таинство.
В мире, где ты – глава семьи, и где все это – твое. Где нужно всего лишь разрешить себе – быть.
Утром ты долго в упор смотришь в зеркало, склонив голову, не понимая, почему тебе кажется, что ты видишь себя впервые в жизни. Это невозможно никому объяснить, но тебе и не нужно никого ни в чем убеждать. Достаточно просто знать – и разрешить себе действовать, пока ты помнишь и веришь.
Предвестия перепутья теперь слышны так отчетливо, что тебе кажется – они аж звенят в напряженном воздухе вокруг тебя, искрят так, что – как только остальные этих искр не замечают. У тебя перехватывает дыхание на каждом вдохе, каждый шаг теперь кажется судьбоносным, и думать – выбирать, решать, анализировать – уже совсем невозможно, можно только идти вперед, глядя на то, что встретишь.
Ждать до занятий нет никакой возможности, поэтому ты находишь ее в общей гостиной за завтраком – как всегда, переговаривающейся с кем-то, на этот раз с Рэем Робинсоном. Ты окидываешь их взглядом и молча усаживаешься рядом за их столик, смутно догадываясь, что выглядишь, наверное, странно, вломившись на чужую территорию вот так, словно что-то стряслось. Но у тебя и вправду что-то стряслось, поэтому уже нет выбора, кроме как – наплевать на все и вломиться.
Рэй пытливо смотрит на тебя, и ты чувствуешь дыхание мира, в котором будто бы претендуешь на что-то, чем он не согласен делиться, но тебе смешна сама мысль о дележке – это бред, потому что здесь никто из вас не принадлежит никому. И не будет принадлежать. Вся ваша история совсем о другом, хотя в это мгновение тебе иррационально кажется, что Рэй Робинсон не совсем был бы с этим согласен, и лучше бы, чтобы кто-нибудь объяснил ему это сейчас – пока ему тоже не стало поздно выбирать. Пока перепутье еще бьется с размаху и в его сны тоже, а он балансирует на собственной грани, не понимая, что, даже отказываясь от осознанного выбора, все равно выбирает единственный из миров.
На миг тебя вновь накрывает, как удушьем, предощущением будущего, и становится до рези в глазах ярко и отчетливо видно, что вы вообще все здесь – на перепутье. Что Рэй рядом с вами неслучаен тоже, а еще – что, помимо нее, в твоей жизни когда-нибудь будет еще кто-то важный, такой же, как ты – как она – уникальный и сильный, и близкий, и, главное – что, возможно, все эти видения несовместимы друг с другом, каждое из них принадлежит отдельному миру, и, выбирая одно, ты отказываешься от всех остальных. И понятия не имеешь, какой вдох, жест, взгляд или какое твое слово сейчас качнут весы в какую-то из сторон – так, что реальность покатится в выбранном направлении, и перепутье закончится.
А ты не сможешь понять, какой именно из миров уже выбран. Никто из вас не сможет, пока не окажется в нем.
Рэй недоверчиво поглядывает в твою сторону, но, что бы он себе ни думал сейчас, ты вдруг понимаешь, что никогда не станешь с ним воевать. Ни за кого.
Что воевать – тебе с ним – это неправильно в любой из реальностей.
Она хмыкает, глядя на вас, машинально заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и смотрит на тебя – в упор. Просто смотрит, неприкрыто скользя взглядом по твоему лицу так, что ты забываешь о Робинсоне, и тебя бросает в жар.
- Привет, - севшим голосом шепчешь ты, стараясь говорить уверенно и не отводя глаз.
Она протягивает руку через стол, осторожно накрывает ладонью твои пальцы – будто тебе мало одних ее взглядов – и улыбается, склонив голову к плечу, по-прежнему глядя на тебя. Она очень смелая – у тебя хватило духу прийти сюда, а у нее хватит на то, чтобы сказать все то, о чем ты промолчишь.
И что бы там ни было дальше, ты вдруг чувствуешь, что выбор уже сделан – вами обоими – и еще, что это именно тот выбор, нужный, который и было так страшно не заметить и упустить. Ты не знаешь, в чем он заключался, но это и не важно – достаточно того, что он уже сделан.
- Привет, - смущенно улыбается она в ответ, и в ее глазах бьется тебе навстречу искрами целый мир, новый и неизведанный. – Мне про тебя рассказывали – ты же Марта, да? А я Линдс.
У нее потрясающе красивое имя.
Жанр: вероятно, романс
Размер: мини
Заказчик: -
Время действия: зима за два года до начала 1 главы
читать дальше* * *
Это начинается зимой, вместе с укутывающими замок по утрам холодами.
Ты не можешь сказать точно, что именно происходит, но ходишь, будто в тумане, глядя на все со стороны и силясь снова ощутить себя внутри событий. Каждый прожитый миг отчетливо яркий и острый, наполненный невозможно четкими ощущениями – что-то похожее было в детстве и давно забылось, а теперь вдруг обрушилось снова, и ты не понимаешь даже, радует тебя это или пугает.
Можно было бы поверить, что ты, как воздушные маги, чувствуешь предвестия будущего, но ты не воздушный маг, а, значит, такого не может быть. Тем не менее, когда несколько дней спустя на занятиях вдруг объявляется новенькая и решительно садится у всех на виду, не стесняясь, ты смотришь на нее и прикусываешь губы, пряча улыбку. Тебе было известно, что что-то грядет – оказалось, грядет она, ходячая смелость и настойчивое тепло в обращенном к каждому взгляде.
Тебя это радует.
Ты наблюдаешь за ней день за днем, и ощущение грядущего не уменьшается – лишь нарастает все сильней, сбивая с толку. На нее приятно смотреть – это то, что ты знаешь наверняка – и ты смотришь, не гадая и не думая, привычно находя ее взглядом при каждой встрече и наслаждаясь возможностью просто смотреть. Узнавая о ней все больше и больше.
Очень скоро ты выучиваешь, что у нее цепкий взгляд и открытая улыбка, от которой будто шибает волной тепла – так, что можно только стоять в стороне и, замерев, провожать прикипевшим взглядом. Что у нее крепкая и решительная хватка, и тебе очень странно понимать, что она сильная – очень сильная, не по-женски, при всей ее кажущейся мягкости и округлости. Тебе кажется, что ты восхищенно стекленеешь от одного только осознания, что можно быть таким сильным – внутренне – как несгибаемый монолит, в замке с ней некому в этом сравниться. Ты думаешь о том, что еще долго будет некому.
Она улыбается кому-то, фыркает, щуря глаза, а тебя завораживает мысль, что она может взглядом гнуть деревья, наверное, если захочет. Ты не знаешь, известно ли ей об этом. Наверное, нет. Ты наблюдаешь за ней из дальних углов, засев там в тихой засаде, чтобы никто не мешал, смотришь на нее, как восхищенный зритель на сцену – тебе кажется, что тебя невозможно заметить. Ты не хочешь, чтобы тебя замечали – достаточно просто смотреть. Ее смех, адресованный кому-то, говорит тебе – смотри, такое тоже бывает – и ты сидишь и проникаешься этим чувством до кончиков пальцев, вместе с уверенностью, что именно это и требовалось понять.
Тебе ничего не нужно, кроме этого чувства и этой уверенности. Мир и так повернулся совсем другим ракурсом только от одного того, что, оказывается, в нем есть – она. Ты соглашаешься признать, что сила, подобная ей, существует, что талант, подобный тому, которым она владеет, восхищает и привлекает тебя, и что если тебе и хотелось бы от своего пути и своей жизни чего-нибудь, так это стать в будущем хотя бы десятой долей того, чем она является уже сейчас.
Ты признаешь все это, но гнетущее подспудное беспокойство предвестий и яркость ощущений от этого не уменьшаются. И у тебя нет идей о том, что нужно сделать. Чего от тебя хочет мир, если не этого.
Твои сны теперь, как давно привычный хаос, который вдруг взялся взламываться в непривычную сторону – просыпаясь каждое утро, ты тратишь несколько минут на то, чтобы вспомнить, кто ты и где находишься, и осознать, что ни одно из приснившихся тебе чувств не может быть истинным. Осознания даются все тяжелее с каждым прожитым утром, и в один из дней ты вплотную подходишь к грани, за которой, как ты знаешь, нестабильные маги выбирают верить в несуществующее, отказавшись от тусклой реальности. Ты признаешься себе, что неподвластные разуму сны довели тебя до границы безумия, а еще в том, что ты – нестабильный маг.
Разговор об этом с мистером Драко ни к чему не приводит.
- Нестабильность – это когда видишь то, чего не существует, - задумчиво говорит он, и тебя угнетает твоя неспособность назвать по имени то, что мерцает в его глазах. – А не когда видишь то, чего другие не видят. Разве ты можешь точно сказать, что это первое, а не второе?
Ты не можешь сейчас сказать точно вообще ничего. Ничего, кроме того, что тебя разрывает на части ощущением, которое ты не в состоянии даже определить, и что еще немного, и ты согласишься на что угодно, лишь бы узнать, как от него избавиться.
К остальным учителям ты не идешь – они тебе сейчас и вовсе не помощники.
Однажды – об этом никто не знает, и незачем никому знать – ты тайком приходишь ночью к школьному памятнику, чтобы спросить о том, о чем нельзя спрашивать магов Воздуха, познавших вечность. Но, по логике вещей, тебе не дано слышать будущее, и поэтому ты приходишь спросить у того, кому дано знать его наверняка – и к гоблинам все негласные запреты и ограничения.
Ты ничего не успеваешь сказать, еще только подбирая слова, а он смотрит тебе в глаза, уже все про тебя зная, и удивительно, но в его взгляде нет ни насмешки, ни злости на никчемных молодых магов. Тебе почему-то кажется, что должна быть – ты сейчас ничем не лучше, чем был он, когда перешагнул свою грань – но, видимо, за этой гранью все становятся противоположностью, а, может, ему просто действительно дано знать истину наверняка. Он молчит, мистер Уоткинс – Джеральд – у тебя язык не поворачивается говорить ему "мистер", он выглядит младше тебя, и ты ловишь себя на дурацкой мысли, что, должно быть, с ума ведь сойти можно – живя вот так, глядя из смерти в жизнь каждый день на таких, как вы все.
- Это правда, - наконец произносит он, негромко и мягко, и ты на миг столбенеешь от того, что отчетливо различаешь в его взгляде сочувствие. – Все, что ты видишь – хоть и думаешь, что магам твоей стихии не дано видеть – правда.
Это не может быть правдой, потому что твои сны полны чувств, которые ты и не мечтаешь когда-нибудь испытать, а некоторые и не жаждешь испытывать.
- Не верю, - искренне отвечаешь ты. – Мне снятся сны обо мне, но это не я. Я там… - ты задумываешься в попытке подобрать нужное слово, – слишком…
- …в центре внимания? – Джеральд фыркает. – Страшная штука – сила. Страшно, когда на тебя равняются. Когда приходится быть ориентиром. Когда не имеет значения, хочешь ли этого ты.
Ты долго смотришь на нетающие снежинки на его рукаве.
- Я не хочу, - шепчешь, наконец, все еще надеясь, что он скажет тебе что-нибудь, что поможет примириться с видениями.
Но Джеральд только переводит взгляд вверх, и ты понимаешь, что он вот-вот вернется в свою дымку, и разговор кончится.
- Она кажется тебе сильной? – догоняет тебя в спину его вопрос, когда ты уже уходишь.
Отвечать глупо – ответ слишком очевиден. Она уникальный маг.
- Но она всего лишь ступенька к тому, чем станешь ты, - ровно говорит Джеральд. – Ты – намного больше. Есть много вариантов будущего – я вижу их все, в твоих снах лишь отголоски некоторых, но для каждого из них есть своя реальность, в которой он – правда. Ты не знаешь, какой вариант достанется твоему миру, но, пока тебе показывают их все по очереди, ты можешь выбирать, в каком мире жить. Ты на перепутье, и боишься выбрать себя, ты цепляешься за то, во что привычней верить, а перепутье бьется с размаху в твои сны, потому что еще немного, и выбирать станет поздно.
Ты не понимаешь, о чем он говорит, уцепившись за первую же фразу. Она не может быть ступенькой. Она...
- Она – отражение тебя, - шепчет Джеральд, глядя тебе в глаза – от его взгляда у тебя мурашки ползут по спине, и ты, кажется, понимаешь, почему не стоит лишний раз лезть разговаривать с мертвыми магами. – Вы, маги одной стихии, выбирающие друг друга, всегда одинаковы в своем страхе – вы боитесь посмотреть на себя и увидеть больше, чем тень в углу комнаты. Она – такая, как есть, со всем ее величием – твое отражение, уменьшенное во много раз. Научись видеть себя или смирись с неизбежностью, и перепутье закончится, а будущее уйдет из твоих снов.
Разговор выматывает тебя так, что на следующий день ты впервые не идешь на занятия – просто вообще не выходишь из комнаты, предпочтя одиночество. Ты прокручиваешь в голове слова давно умершего мага, запутываясь все сильнее в хитросплетениях возможного смысла, и теперь ты пытаешься представить ее рядом с тобой – но даже само предположение об этом звучит слишком смешно, чтобы быть правдой. Ей определенно нечего делать здесь – такие женщины, как бриллиант, находят себе ту оправу, которая оттеняет их по достоинству.
Ты криво усмехаешься, поймав себя на этой мысли – ты впервые прямо проговариваешь, что она слишком хороша для тебя. Но это правда – она не для таких, как ты.
Вы сталкиваетесь назавтра в гостиной, случайно, она разговаривает с Натаном и Домиником, сидя на полу рядом с их шахматным столиком, и у нее бесподобно красивые руки. Она смеется в ответ на какую-то шутку Доминика, пряча лицо в ладонях, ее плечи вздрагивают, Дом бросает на нее теплые взгляды, он очевидно смущен – ты не слышишь, что она наговорила ему, но предполагаешь, чего стоит смутить самого вменяемого из старших магов школы. Ты не знаешь только, откуда она взялась здесь – такая – свалилась вам на головы, и что делать тебе, если от ее смеха, кажется, веет физически ощутимым теплом. Если ты смотришь на то, как ее пальцы машинально теребят цепочку на шее, скользя по вырезу блузки, и почти наяву видишь, как ее грудь тихо вздымается в полумраке, когда она спит, уютно устроившись рядом с тобой.
Она кажется уютной – вся, и к этому невозможно быть готовым. Наверное, учитель прав, и ощущение уюта, возможное и почти свершившееся, для неприкаянного стихийного мага, привыкшего выживать, всегда будет, как удар под дых. Ничто не вышибает так сильно, как чувство, что где-то рядом, неотъемлемое и безоглядное – твое, пусть оно никак не может быть твоим, но ты чувствуешь, что – твое, будто в нем часть тебя, и ты уже согласен любить и не способен отказаться от этого.
Ночью ты закрываешь глаза, в полудреме ощущая губами бархатистое тепло ее кожи, с наслаждением запуская мысленно руки в локоны ее иссиня-черных волос. Это похоже на самоистязание, потому что ты помнишь, что все это – фантазия, которая, может, и стала бы правдой, но ты понятия не имеешь, каким образом. Джеральд сказал – вариантов будущего немало, и каждый из них правда в каком-то из миров. Если это так, то ты отчаянно хочешь выбрать мир, в котором ее близость может быть вот такой – естественной и неотъемлемой. Вот только даже в фантазиях ты не можешь представить себе, кем тебе надо быть, чтобы она и вправду могла бы быть рядом.
Ты проваливаешься, наконец, в сон, измучившись мыслями, и он подхватывает и несет тебя в очередные миры, и сегодня ты видишь в них могилы. Не понимая, кто там – ты, она или кто-то, очень-очень вам важный – ты понимаешь лишь то, что миров с могилами великое множество, и что почему-то и от вас тоже может зависеть, кто в них окажется. И окажется ли кто-нибудь.
Круговерть ускоряется, а потом все вдруг будто обрушивается в тишину совсем другого видения. Там ты видишь ее лицо – более округлое и мягкое, чем сейчас, и совсем другую улыбку – она никогда так не улыбалась на твоей памяти. Она склоняется – теперь ты видишь и это – над колыбелью в темноте спальни, тихо воркует, уговаривая, покачивая, у нее полные руки и от нее веет тихим счастьем, уверенностью и покоем, незыблемым, неопровержимым, без тени сомнений.
Она знает, что за ее спиной – ты.
Ты – это тот тыл, на котором зиждется не только она, та, кого ты считаешь сильнее себя в порядки раз, но и ваш ребенок – Мерлин, у вас могут быть дети. Ты отводишь прядь волос с ее шеи и тихонько касаешься губами обнаженной кожи, она фыркает и трется виском о твой висок, протянув палец к разглядывающему вас во все глаза малышу. От нее пахнет молоком и теплом, и это странно до боли и непривычно – осознавать, что ты на самом деле сметешь любого, кто посмеет нарушить ваш мир, и при этом, что каждое мгновение здесь – как священное таинство.
В мире, где ты – глава семьи, и где все это – твое. Где нужно всего лишь разрешить себе – быть.
Утром ты долго в упор смотришь в зеркало, склонив голову, не понимая, почему тебе кажется, что ты видишь себя впервые в жизни. Это невозможно никому объяснить, но тебе и не нужно никого ни в чем убеждать. Достаточно просто знать – и разрешить себе действовать, пока ты помнишь и веришь.
Предвестия перепутья теперь слышны так отчетливо, что тебе кажется – они аж звенят в напряженном воздухе вокруг тебя, искрят так, что – как только остальные этих искр не замечают. У тебя перехватывает дыхание на каждом вдохе, каждый шаг теперь кажется судьбоносным, и думать – выбирать, решать, анализировать – уже совсем невозможно, можно только идти вперед, глядя на то, что встретишь.
Ждать до занятий нет никакой возможности, поэтому ты находишь ее в общей гостиной за завтраком – как всегда, переговаривающейся с кем-то, на этот раз с Рэем Робинсоном. Ты окидываешь их взглядом и молча усаживаешься рядом за их столик, смутно догадываясь, что выглядишь, наверное, странно, вломившись на чужую территорию вот так, словно что-то стряслось. Но у тебя и вправду что-то стряслось, поэтому уже нет выбора, кроме как – наплевать на все и вломиться.
Рэй пытливо смотрит на тебя, и ты чувствуешь дыхание мира, в котором будто бы претендуешь на что-то, чем он не согласен делиться, но тебе смешна сама мысль о дележке – это бред, потому что здесь никто из вас не принадлежит никому. И не будет принадлежать. Вся ваша история совсем о другом, хотя в это мгновение тебе иррационально кажется, что Рэй Робинсон не совсем был бы с этим согласен, и лучше бы, чтобы кто-нибудь объяснил ему это сейчас – пока ему тоже не стало поздно выбирать. Пока перепутье еще бьется с размаху и в его сны тоже, а он балансирует на собственной грани, не понимая, что, даже отказываясь от осознанного выбора, все равно выбирает единственный из миров.
На миг тебя вновь накрывает, как удушьем, предощущением будущего, и становится до рези в глазах ярко и отчетливо видно, что вы вообще все здесь – на перепутье. Что Рэй рядом с вами неслучаен тоже, а еще – что, помимо нее, в твоей жизни когда-нибудь будет еще кто-то важный, такой же, как ты – как она – уникальный и сильный, и близкий, и, главное – что, возможно, все эти видения несовместимы друг с другом, каждое из них принадлежит отдельному миру, и, выбирая одно, ты отказываешься от всех остальных. И понятия не имеешь, какой вдох, жест, взгляд или какое твое слово сейчас качнут весы в какую-то из сторон – так, что реальность покатится в выбранном направлении, и перепутье закончится.
А ты не сможешь понять, какой именно из миров уже выбран. Никто из вас не сможет, пока не окажется в нем.
Рэй недоверчиво поглядывает в твою сторону, но, что бы он себе ни думал сейчас, ты вдруг понимаешь, что никогда не станешь с ним воевать. Ни за кого.
Что воевать – тебе с ним – это неправильно в любой из реальностей.
Она хмыкает, глядя на вас, машинально заправляет выбившуюся прядь волос за ухо и смотрит на тебя – в упор. Просто смотрит, неприкрыто скользя взглядом по твоему лицу так, что ты забываешь о Робинсоне, и тебя бросает в жар.
- Привет, - севшим голосом шепчешь ты, стараясь говорить уверенно и не отводя глаз.
Она протягивает руку через стол, осторожно накрывает ладонью твои пальцы – будто тебе мало одних ее взглядов – и улыбается, склонив голову к плечу, по-прежнему глядя на тебя. Она очень смелая – у тебя хватило духу прийти сюда, а у нее хватит на то, чтобы сказать все то, о чем ты промолчишь.
И что бы там ни было дальше, ты вдруг чувствуешь, что выбор уже сделан – вами обоими – и еще, что это именно тот выбор, нужный, который и было так страшно не заметить и упустить. Ты не знаешь, в чем он заключался, но это и не важно – достаточно того, что он уже сделан.
- Привет, - смущенно улыбается она в ответ, и в ее глазах бьется тебе навстречу искрами целый мир, новый и неизведанный. – Мне про тебя рассказывали – ты же Марта, да? А я Линдс.
У нее потрясающе красивое имя.
@темы: Сайд-стори, Личное творчество
-
-
14.12.2010 в 18:16я потом связное напишу, спасибо вам.
-
-
14.12.2010 в 19:14-
-
14.12.2010 в 19:47Я тебя очень-очень люблю, солнц! Спасибо!
-
-
14.12.2010 в 22:46Спасибо.
Девочка с грустными глазами
я до последнего видела в них Дину и Филлипа.
А я Тони и Кэтрин.) Хотя и время не совпадает, и место, и вообще, но почему-то они))
Friyana
Линдс и Кэтрин обе Львицы?)))) Просто ну очень-очень они мне спутались))
-
-
14.12.2010 в 23:40-
-
14.12.2010 в 23:58Тяжело поверить в себя, даже если показывают как оно может быть, или как раз из-за того, что показывают.
-
-
15.12.2010 в 00:13-
-
15.12.2010 в 00:53Irma~, задумалась. Как, то что вам показывают - вот, такие варианты будущего могут естественно существовать, - может мешать поверить в себя? (в себя - нынешнего, или теоретически-будущего?) Показывают же потому что им нужно это увидеть. Они на перепутье перед тысячью дорог.
Я не вижу эти чувства-сны-предчувствия, как что-то навязанное по обязательной программе - способ давления. Просто идет балансировка весов, которые резко качаются сразу во всех направлениях. Выбирают. ИМХО.
Мешать поверить могут страхи свои, закидоны. То есть ты видишь что-то и не знаешь как к этому относиться. И переживаешь, думаешь. А когда пытаешься поверить в себя, то мешает не то, что тебе это показали, а (например) твой страх этим быть.
-
-
15.12.2010 в 10:53Спасибо
Девочка с грустными глазами
я до последнего видела в них Дину и Филлипа
Значит, шалость удалась))) Спасибо.
Jazmin
Мырк
kikimore
Линдс и Кэтрин обе Львицы?)))
Линдс и Кэтрин обе Львицы, да
Yulita_Ran
Это и в моих интересах тоже
Irma~
Ирма как всегда
Спасибо за отзыв.
MagdaM
Спасибо
nu-mak-deli
Как, то что вам показывают - вот, такие варианты будущего могут естественно существовать, - может мешать поверить в себя?
Да, вот я тоже не поняла
Спасибо))
-
-
15.12.2010 в 12:11-
-
15.12.2010 в 12:19Как, то что вам показывают - вот, такие варианты будущего могут естественно существовать, - может мешать поверить в себя?
Зачастую бывает так, что оглядываясь на все то, что прошел, возникает ощущение: знал бы что будет, просто в это не полез... и да, не получил в итоге тех "плюшек", что есть.
Иногда знание будущего и понимание, что оно может быть и таким, подпитывает внутренних тараканов сильнее, чем его незнание. Из разряда: а вдруг не так вздохну и оно такое красивое не случится?
-
-
15.12.2010 в 16:00Зачастую бывает так, что оглядываясь на все то, что прошел, возникает ощущение: знал бы что будет, просто в это не полез... и да, не получил в итоге тех "плюшек", что есть.
Если выбрать что-то руководствуясь только плюшками, кормя тараканов, то понятно что по голове за это не погладят и потом будешь думать, ну его, этот пряник - зачем я в это полез?! или вы про что?
Иногда знание будущего и понимание, что оно может быть и таким, подпитывает внутренних тараканов сильнее, чем его незнание. Из разряда: а вдруг не так вздохну и оно такое красивое не случится?
- Не думай о попугае. О чем ты думаешь?
- Блин! О попугае...
Знание будущего не подпитывает внутренних тараканов сильнее, а человек сам их подпитывает, что бы саботировать свой собственный выбор из-за страха (или еще чего). Бояться того, что все будет не так радужно - сигнал сомнений изнутри, что все может быть иначе, чем тебе мечтается. Как вариант, человеку нужно избавиться от иллюзий, что он реально представляет из себя в будущем. Или почему именно этот вариант развития себя ему импонирует больше всего. Бояться что-то сделать не так, причем постоянно думать об этом, это опять самосаботаж. Какие цели он может преследовать? Может это будущее человеку и не нужно, может он просто не принимает себя таким и тянет лямку. Тут море вариантов.
Мне кажется в голову приходить могут любые мысли и обсуждать их имеет смысл только когда они становятся реальной проблемой. И если до этого дошло, то понятно, что проблема кроется где-то глубже, чем простые сомнения.
А вот если просто мысли беспокойные мешают, то лучшим упражнением, что бы занять эти самые мысли и направить их в позитивное русло будет, например, со всей честностью продумать наибольшее количество вариантов развития себя на этом пути, своих возможных ошибок и их последствий, будущего своего окружения, их ошибок на пути, всех путей и т.д. и т.п.
-
-
15.12.2010 в 19:03А я почему-то сразу на девок подумала, гы))))))))) Радуюсь и пляшу- пасибо, пасибо, пасибо!- я об этом мечтала- чтобы про зарождение их отношений!))))) Желания исполняются, а ты мой фей!
-
-
16.12.2010 в 11:41Спасибо
Тони и Кэтрин сюда не идут же ни по времени, ни по обстоятельствам знакомства, вообще никак
nu-mak-deli
А вот если просто мысли беспокойные мешают, то лучшим упражнением, что бы занять эти самые мысли и направить их в позитивное русло
Вот я, кстати - извиняюсь, что влезаю - сомневаюсь, что ментальный паразит лечится направлением его энергии в позитивное русло, он все равно ничего позитивного надумать не сможет, а от работы только увеличится. В таких случаях наоборот остановку внутреннего монолога бы практиковать и прочие расслабления. Имхо.
Jazmin
Так вот кто громко думал и громко хотел, оказывается))))))) Я этот кусок писать не планировала, но он вдруг пришел и так накрыл, что пришлось садиться и записывать. Ну и смотреть потом, кто расколется, что ему очень хотелось
-
-
16.12.2010 в 19:04Я, угу!)) И ведь даже не усомнилась, что кусок именно о девках
-
-
16.12.2010 в 20:28Ну, кхм, что ж *поправила очочки, взяла блокнот и ручку* Раз такое дело, садитесь, рассказывайте -
на хера вам это было надо
что нового узнали, чего вам раньше не хватало в картине мира?-
-
16.12.2010 в 22:52* ой, какой земной образ!
Честно? То, что чувствовалось форму обрело- а это иногда очень важно и нужно...
-
-
16.12.2010 в 22:56Ауыыыы! *нимагу найти смайлик, которй кивает*
-
-
16.12.2010 в 23:02Не кормишь паразита - он кусает тело на котором завелся. Форсируя энергетику тела - растишь и паразита, как вы сказали. И из того, что написано у Подводного можно смутно догадаться, что если паразита кормить, то расстаться с ним шансов нет. Получается что, остановку внутреннего монолога бы практиковать и прочие расслабления, правильнее по-любому, чем мой вариант.
Когда я писала про то, что лучше делать при беспокойных мыслях - у меня в картине ситуации не подразумевался ментальный паразит. Я имела ввиду человека с сильным ментальным телом, которому нужно проработать свой Меркурий, Сатурн, научиться умело обращаться со своим ментальным телом. Видимо не так выразилась.
И к упражнению надо добавить ИМХО. ))
-
-
17.12.2010 в 00:51Так вот, я искала такой тип отношений, при котором пути настолько совпадают (ну или скорее, каждому из пары с данной точки кажется, что пути почти идентичны), что когда смотришь на портнёра в том, в чём он достиг большего чем ты на данный момент, то кажется, что смотришь на самого себя "в идеале", такого, каким ты хотел бы быть - полностью вообще или только в каком-то определённом аспекте личности.
И тогда возникает вопрос, что именно тебя привлекает в партнёре - он сам, его "Я", уникальная, неповторимая часть его личности - или же тебя привлекает тот свет, к которому для тебя естественно стремиться и который ты видишь в этом человеке? Пример, образ, твой собственный потенциал, как бы показанный в его раскрытии? И исключает ли одно другое или дополняет, является ли это признаком временности отношений или это, напротив, такое неизмеримое поле для совместной работы в будущем?
Что-то мне подсказывает, что примерно то же самое, что тут написано про восприятие Мартой Линдс, с некоторыми изменёнными деталями можно было бы написать про восприятие Линдс Марты. Мне кажется, она в Марте точно так же видит нечто такое, к чему сама стремится как к нераскрытому ещё собственному потенциалу. Если это так, девочки могут служить друг для друга таким бесконечным трамплином (если, конечно, обе продолжат продвигаться вперёд и меняться).
Между одинаковыми стихиями мне всегда виделась возможность таких отношений. Я искала это в отношениях Мэтта и Тимоти, но там всё равно всё как-то немного иначе. Может потому, что речь о земных, а тут об огненных?
А в Марте и Линдс оно всегда подозревалось, но тут в первый раз так подробно всё расписано.)))
у нее крепкая и решительная хватка, и тебе очень странно понимать, что она сильная – очень сильная, не по-женски, при всей ее кажущейся мягкости и округлости
Блин, вот да, от Линдс всегда было именно такое ощущение - сила, стоящая за мягкостью и округлостью.)) Кажется, у Джордана в какой-то из книг было сравнение "сталь под шёлком". Оно почти подходит, если только представить сталь не холодным лезвием, а жарким, дышащим, только рождающимся.
Она улыбается кому-то, фыркает, щуря глаза, а тебя завораживает мысль, что она может взглядом гнуть деревья, наверное, если захочет. Ты не знаешь, известно ли ей об этом. Наверное, нет.
Они, похоже, обе умеют гнуть деревья (только немного разные деревья) - и обе об этой своей способности понятия не имеют. Зато видят её друг в друге.))
Джеральд тут такой... блин. Как бы сказать-то. Потусторонний. Наверное, ему невозможно долго в глаза смотреть - инаковость с ума сведёт.
Вы, маги одной стихии, выбирающие друг друга, всегда одинаковы в своем страхе – вы боитесь посмотреть на себя и увидеть больше, чем тень в углу комнаты.
Ух ты.))
Всегда одинаковы - это значит общий косяк для всех магов, выбирающих свою стихию в партнёры? Хотя ещё возможность - что косяк общий, но не единственный и акценты на именно него у всех разные... *задумалась*
ощущение уюта, возможное и почти свершившееся, для неприкаянного стихийного мага, привыкшего выживать, всегда будет, как удар под дых
Угу, очень точно сформулировано.
Про Рэя - коротенький, но очень такой говорящий отрывочек получился.))
Рэй пытливо смотрит на тебя, и ты чувствуешь дыхание мира, в котором будто бы претендуешь на что-то, чем он не согласен делиться, но тебе смешна сама мысль о дележке – это бред, потому что здесь никто из вас не принадлежит никому. И не будет принадлежать. Вся ваша история совсем о другом, хотя в это мгновение тебе иррационально кажется, что Рэй Робинсон не совсем был бы с этим согласен, и лучше бы, чтобы кто-нибудь объяснил ему это сейчас
... понимаешь, что никогда не станешь с ним воевать. Ни за кого.
Что воевать – тебе с ним – это неправильно в любой из реальностей.
Даа, если это осознанная и продуманная позиция Марты и Линдс, то они обе для Ларри должны были быть как глоток свежего воздуха. (ещё один изнаночный стежок в дополнение к тем, которые были видны в Вечности))
возможно, все эти видения несовместимы друг с другом, каждое из них принадлежит отдельному миру, и, выбирая одно, ты отказываешься от всех остальных. И понятия не имеешь, какой вдох, жест, взгляд или какое твое слово сейчас качнут весы в какую-то из сторон – так, что реальность покатится в выбранном направлении, и перепутье закончится.
А ты не сможешь понять, какой именно из миров уже выбран. Никто из вас не сможет, пока не окажется в нем.
Ух, как иногда этим ощущением накрывает среди какбэ полного здоровья.))
Спасибо за описание!))
-
-
17.12.2010 в 02:15-
-
20.12.2010 в 12:31То, что чувствовалось форму обрело
Все с вами ясно
nu-mak-deli
Когда я писала про то, что лучше делать при беспокойных мыслях - у меня в картине ситуации не подразумевался ментальный паразит. Я имела ввиду человека с сильным ментальным телом, которому нужно проработать свой Меркурий, Сатурн, научиться умело обращаться со своим ментальным телом. Видимо не так выразилась.
Я подумала и поняла - в моем представлении если ментальное тело сильное, но не проработанное, то в нем живут ментальные паразиты
Теперь сижу думаю - права ли я в таком выводе)) Возможно, что и нет.
Lori of the River
Между одинаковыми стихиями мне всегда виделась возможность таких отношений. Я искала это в отношениях Мэтта и Тимоти, но там всё равно всё как-то немного иначе. Может потому, что речь о земных, а тут об огненных?
Не, думаю, дело не в стихии. Чтобы было, как ты говоришь, когда партнеры друг другу как бесконечный трамплин, нужно чтобы совпадала не только форма их самопроявления и сильные-слабые стороны, но еще и сфера самовыражения. То есть, не только стихия, но и подтип, грубо говоря. Тим и Мэтт хоть и оба земные, но подтипы у них разные - Тим "эстет", а Мэтт "исследователь" - и развиваются они немного в разные стороны. Поэтому и трамплином друг для друга быть не могут, и вообще, глядя друг на друга, себя не видят. Одинаковые подтипы еще, например, у Фила и Брайана - два "трансформатора" - и вот у них в полный рост вопрос самоопределения и самооценки вставал сразу же, как только вставал вопрос об отношениях.
Они, похоже, обе умеют гнуть деревья (только немного разные деревья) - и обе об этой своей способности понятия не имеют. Зато видят её друг в друге.))
Ага, думаю, так и есть)))
Джеральд тут такой... блин. Как бы сказать-то. Потусторонний. Наверное, ему невозможно долго в глаза смотреть - инаковость с ума сведёт.
Мы не имеем толком информации о том, можно или нельзя долго смотреть ему в глаза, но имеем о том, что Шон довольно долгое время довольно плотно с ним общался и с ума при этом не сошел. Так что получается, что или Джерри тут нарочно включил модус потусторонности, чтобы Марта уже ушла, или то, что было комфортно Шону, некомфортно Марте, а, значит, дело в Марте, а не в Джерри.
Но вообще он говорит, что для того, чтобы общение с мертвым магом получалось естественным, некоторый
сдвиг башнисобственный Плутон в векторе развития все же надо иметь, и у Шона он был, а у Марты нет.Всегда одинаковы - это значит общий косяк для всех магов, выбирающих свою стихию в партнёры? Хотя ещё возможность - что косяк общий, но не единственный и акценты на именно него у всех разные... *задумалась*
Думаю, косяк всяко не единственный))
если это осознанная и продуманная позиция Марты и Линдс, то они обе для Ларри должны были быть как глоток свежего воздуха.
Не уверена насчет Линдс, это все же видения Марты были, к тому же, сильно подозреваю, что когда яркость ощущений затерлась, то затерлась и память об этой истории. В ключевые моменты, возможно - да скорее всего - Марта ее вспоминала и узнавала происходящее, а в остальное время вообще об этом не думала и не помнила. То есть, она могла в ситуации уже затяжной войны с Рэем вспоминать, что ей когда-то давно в самом начале глючилось, и лучше понимать собственный сегодняшний выбор, но вряд ли это воспоминание влияло на сам выбор ею своей позиции в этой войне. Скорее всего, там на совсем других мотивах все выбиралось.
Единственное - мне теперь, после этого куска, понятнее ее позиция уже во времена "после войны", когда Ларри с Рэем вышли снова в фазу хоть какого-то общения, а Марта взяла на себя обучение Рэя. Его тренировками же на момент финала она вовсю занимается.
-
-
20.12.2010 в 21:56Все с вами ясно
Я тут бродила по снежному парку и у меня вопрос возник- а у Марты и Линдс один подтип? Просто они в ощущениях очень разные при всей схожести, эта вот разность и в подтипе тоже или в другом она?
-
-
20.12.2010 в 22:20*сильно загрузилась*
У них точно разная степень ответственности и разный потенциал.
И вообще у них разные характеры
Подтип вроде один - "воин" - обе Плутонианки, но личности-то все равно разные, это ж не калька с одного мага. Так что они и не должны в ощущениях быть одинаковыми.Фил и Брайан разве одинаковые, например?
-
-
20.12.2010 в 22:59Фил и Брайан- нет, конечно)) Характеры разные и не только они)) Брайан менее потусторонний , а от Фила так и веет чем-то таким... не знаю, как выразиться- он как океан, с глубинными безднами и водяными вихрями, а Брайан как озеро, гладкое как зеркало и обжигающее своей прохладой.
Спасибо))Наверное разница именно в ответственности и потенциале( это я уже о Марте и Линдси). Просто разница какая-то...Линдс- теплая, а Марта горячая, и при этом сдержанная- как истинный воин. Как-то так
-
-
20.12.2010 в 23:25Что такое беспокойные мысли, над которыми ты не властен? Это и есть ментальный паразит.
Не знаю. Вот и так, и так не знаю
Но вообще он говорит, что для того, чтобы общение с мертвым магом получалось естественным, некоторый сдвиг башни собственный Плутон в векторе развития все же надо иметь, и у Шона он был, а у Марты нет.
Подтип вроде один - "воин" - обе Плутонианки
Плутонианец может не иметь Плутон в векторе развития. Имеется ввиду не вступать в близкий контакт с тем, что за чертой (потусторонний мир, мир мертвых)? Или не перешагивать эту линию с возможностью обратно вернуться? В векторе развития.
-
-
22.12.2010 в 11:34Тим и Мэтт хоть и оба земные, но подтипы у них разные - Тим "эстет", а Мэтт "исследователь" - и развиваются они немного в разные стороны. Поэтому и трамплином друг для друга быть не могут, и вообще, глядя друг на друга, себя не видят.
Блин, да, действительно. Спасибо.))
или Джерри тут нарочно включил модус потусторонности, чтобы Марта уже ушла
Или нарочно выключал его при Шоне по каким-то своим причинам.))
Его тренировками же на момент финала она вовсю занимается.
Ага!))))
-
-
24.12.2010 в 17:50Линдс- теплая, а Марта горячая, и при этом сдержанная- как истинный воин. Как-то так
Ну да, так и есть)))
nu-mak-deli
Плутонианец может не иметь Плутон в векторе развития.
Может
Lori of the River
Или нарочно выключал его при Шоне по каким-то своим причинам.))
Или так)))
Но вообще он говорит, что не выключал - Шон вообще как раз за этим модусом к нему и ходил, вроде как, чтобы именно с ним пообщаться.
-
-
25.12.2010 в 00:38Но вообще он говорит, что не выключал - Шон вообще как раз за этим модусом к нему и ходил, вроде как, чтобы именно с ним пообщаться.
Шон такой, агу. Он мог и за этим модусом ходить. А вот Марта - какбэ не очень.
Так что да, ты права.))
-
-
04.01.2011 в 21:12спасибо за сайд.
пока читала - сразу поняла, что это фем. Не знаю, то ли это я так воспринимаю твои тексты, то ли это я так воспринимаю фем. Немного угловатый, немного горький, и совершенно точно - не нежный.
И я верю, что именно Марте - жесткой, резкой, безаппеляционнй - идет быть вот такой внутренне неуверенной на очень маленьком этапе своего становления. Словно, вот случится какое-то переломное событие, и она снова станет форменно-укрепленной, уверенной и знающей порядок.
Вот только не понимаю - отчего Джеральд так много ей рассказал? Он долго не разговаривал ни с кем, а Марту выбрал, чтобы ээээ... приободрить? укрепить в ее сути? поддержать?
видимо, надо перечитать Вечность.